Поэт и певец Вольф Бирманн был в большой печали, когда жители Лейпцига вдруг обнаружили, что народ – это не властолюбивые старцы из Политбюро, а они сами. Он был даже немного обижен – он, натерший себе кровавые мозоли в борьбе с несправедливостью и ложью, царившими в ГДР, и сорвавший себе голос, провозглашая правду о стране, в которую он приехал 1953 г. молодым человеком и которая казалась ему тогда воплощением надежды. В 1976 эта страна выбросила его, как отравленную рыбу.

И вот из родного Гамбурга, ставшего для него городом изгнания, он наблюдал за тем, как его верные друзья свергали его не менее верных врагов. Он был в ярости – от радости и от зависти, белой завистью завидуя друзьям и радуясь их победе. Он возмущался этой вопиющей несправедливостью: оказаться в роли безучастного зрителя в тот самый момент, когда воплощалась в жизнь его мечта о народе, восстающем во имя свободы и свергающем деспотов.

Так и хочется сказать человеку, столько лет вселявшему в нас мужество: Вольф, старина, ты никогда не был вдали от нас и зрителем тоже никогда не был. И не ты удалился, а удалили тебя они. Продлили ли они себе этим свою жалкую власть, или наоборот сократили – этого мы не знаем. Зато мы знаем одно: они были слишком слабы, чтобы позволить себе дальше тебя терпеть. Но они ошиблись, ибо, сделав это, они не стали сильнее, сильнее стали мы. А когда нам порой становилось совсем тяжело, нас ободрял твой голос, помогал не сломаться и сохранить свою веру. И цветок свободы, воспетый тобой, расцветал в лужах у нас под ногами. Вот только тогда, в 1989-ом мы, кажется, от переизбытка чувств забыли как следует зашнуровать «чудовищную задницу тирана». Так что теперь из нее один за другим повылезали забравшиеся туда некогда лакеи.

Да, но и Бирман, он ведь тоже опять с нами, и не один, а со своей гитарой. Поет, объясняя нам мир, топит своих верных врагов в желчи своих куплетов, спасает их от забвения, увековечивая их в янтаре своих баллад.