Ключевой эпизод своей «гедеэровской» биографии Арам Радомски пережил в феврале 1983 г. незадолго до своего двадцатилетия. Он учился тогда в Плауэне. На карнавале в доме культуры познакомился с двумя девушками, угощал их вином. Вдруг, ни с того ни с сего, к нему подошли двое верзил, схватили его, выволокли из зала и жестоко избили ногами. Оказавшиеся рядом люди вызвали скорую. Но верзилы, не дожидаясь ее приезда, запихнули Арама в машину. Он потерял сознание.

Через несколько дней со следами побоев на лице Арам Радомски предстал перед судом по обвинению в «сопротивлении органам государственной власти». Он надеялся отвести от себя ложное обвинение. Однако судья вопросов не задавал и свидетелей приглашать тоже не стал. Приговор - одиннадцать месяцев тюрьмы - был впоследствии смягчен судом вышестоящей инстанции до шести месяцев. Арам Радомски отсидел их от звонка до звонка. Покидая тюрьму, расположенную в Цайтхайне под Ризой, он оглянулся, хотя сокамерники и предупреждали его, что это плохая примета. Но он не мог не взглянуть на это здание, в котором похоронил шесть месяцев жизни. 

Арам Радомски чувствовал себя невинно осужденным и твердо решил отомстить режиму. Позднее он узнал, что вся история с самого начала была инсценирована «Штази» с целью оказать давление на его отца - писателя Герда Нойманна - и заставить его уехать из страны. 

Радомски переехал в Берлин. Зарабатывал на жизнь фотографией. Он изготавливал фотографическим методом то, что в ГДР невозможно было купить в напечатанном виде. Огромной популярностью пользовалась, в частности, сделанная им наклейка «Сохраняйте дистанцию!» 

Осенью 1988 г. к нему обратился диссидент Зигберт Шефке, рассказав, что тайно работает на западногерманское телевидение - снимает для передачи «Контрасты» репортажи из мест, недоступных для западных журналистов - и добавил, что ищет оператора: «Мне нужен человек, умеющий обращаться с камерой и определять, какие кадры подходят, а какие не подходят для телевидения». Радомски: «У меня тогда мгновенно пронеслась в голове мысль: «Вот оно! Достойная деятельность; не какая-то дешевая месть, а борьба за правое дело. Все это может кончиться тюрьмой. Но здесь я, по крайней мере, буду знать, за что сижу». И он согласился.

Они поехали на восток страны, туда, где режиму было что скрывать: в Биттерфельд на озеро Зильберзее, куда местный химкомбинат сливал ядовитые отходы; в Эспенхайн, где добыча бурого угля нанесла ощутимый ущерб окружающей среде. Они ездили по региону, снимая пришедшие в упадок города.

Свой самый эффектный репортаж они сняли в 1989 г., когда тысячи людей вышли на улицы Лейпцига, чтобы принять участие в демонстрациях протеста. Власти ГДР строжайшим образом запретили тогда западным корреспондентам приезжать в Лейпциг. Шефке и Радомски снимали происходящее с пешеходного моста над проспектом, по которому шла демонстрация (стоявших рядом агентов «Штази» они приветствовали фразой «Добрый вечер, товарищи»), с крыши высотного дома рядом с вокзалом, с колокольни протестантской церкви на Тредлинринг. Ханс-Йоахим Фридрихс, ведущий новостей на первом канале западногерманского телевидения, предваряя день спустя показ отснятого ими материала, сказал: «Эти кадры предоставила нам итальянская съемочная группа, побывавшая в понедельник в Лейпциге…»

Врагом государства Арам Радомски, как и многие другие, стал после того, как подвергся с его стороны незаслуженным репрессиям и преследованиям.